Ляля Кузнецова: время цыган

Уральский цикл, 1987 год

Ляля Кузнецова фотографирует цыган более тридцати лет. В 80-е серия «Цыгане» принесла ей мировую известность и Гран-при на европейском фотобиенале в Париже. Работы фотографа были показаны в лучших галереях от Берлина до Нью-Йорка. Темноглазые, дикие и свободные герои на её портретах символически кочуют по всему миру. За вклад в мировое фотоискусство Ляля Кузнецова была награждена медалью «Leica».

«Цыгане, они ни на кого не похожи, они знают какую-то тайну, которую мы, нецыгане, никогда не поймём», - написал в предисловии к одной из книг Кузнецовой её друг и коллега Александр Лапин. Самый загадочный, «посвящённый» кочевой народ. Его самобытность, яркость притягивали во все времена. Предтеча фотографий Ляли Кузнецовой и фильмов Эмира Кустурицы фотограф Йозеф Куделка сказал о цыганах:«Они увлекли меня в первую очередь своей музыкой. Если послушаете их музыку – вы поймёте, почему я снимал цыган».Куделка – сам странник в душе, с тоской почувствовал, что вечные скитальцы становятся «уходящей натурой».

«Время цыган» Ляли Кузнецовой случилось в глубоком детстве. «Я же родилась в степи – в Казахстане, - говорит она. – Всё детство прошло в степи. Это удивительные места, этот запах полыни. Этот горьковатый аромат... Он даёт мне такие же силы, как корни деревьев дают им силу расти».

Цыганский табор стоял у реки, за двором её тети. Украдкой с сеновала Ляля наблюдала, как цыгане жгли костры, ссорились, мирились, пели свои песни на мелодичном языке. Цыганки в ярких бусах приходили к тете брать молоко.

«Мне категорически запрещалось подходить к табору, родители пугали, что цыгане украдут. Как-то мы играли, а мимо шли цыганки с детьми. Проходя, они потрепали меня по кудрявой голове и дали пучок дикого чеснока. Счастливая я бросилась к маме с криком: «Мама, они меня не украли, они меня угостили!» С того времени, видимо, появилась у меня любовь к этому дикому народу с его дикой красотой».

Про Лялю Кузнецову сочиняют разное – что она сама цыганка, что жила с цыганами, пока их снимала. Всё это не правда. О себе Ляля говорит, что она булгарка – это смешение болгар с татарами. Родилась в простой татарской семье. Старший брат Равиль был лётчиком и Ляля в пример брату грезила о небе. Но летать было не суждено – не прошла комиссию. Она решила, что будет строить самолёты и поступила в авиационный институт на инженерную специальность. Примерно в это же время Ляля познакомилась с фотографией. Фотоаппарат был у подруги, которая попросила снять её портрет.

«Я просила у неё фотоаппарат и снимала всё что волновало меня. Уже тогда появились первые цыганские съёмки, портрет отца. Потом я вышла замуж, родила ребёнка и фотография отошла на второй план».

Просто любительским тот период также не был, ведь уже тогда Ляля стала членом фотоклуба «Волга», в котором участвовали и молодые амбициозные фотографы. Со временем они отделились от «Волги» и образовали известную группу «Тасма», участницей которой и стала Ляля. Ранних работ Кузнецовой почти нет в сети, но даже те редкие, что попадаются, говорят о её любви к простым жизненным сценкам, эмоциональным моментам, ярким людям.

К фотографии её вернула личная трагедия – смерть мужа. Ляля начала снимать и одновременно учиться. Оставив маленькую дочь со своим отцом, она отправилась в Литву – в Литовское фотосообщество. В советское время это была лучшая школа фотографии.

«Каждый раз, уезжая от дочери, я сидела и час плакала в купе. Мне было очень тяжело, но надо было осваивать свою дорогу. Она не просто даётся, с трудностями и болью. Первая моя серия появилась в тридцать три года. Я ещё шутила – возраст Христа. Тогда я интуитивно чувствовала, как что-то меня влечёт. Я ощущала подъём, даже во сне летала. И я, правда, взлетела».

Подступиться к цыганам, которые редко принимают чужаков, помог случай. На рынке в своём маленьком городке Уральске Ляля познакомилась с местным цыганским бароном. Он разрешил ей посетить табор и сделать фотографии. Кузнецова с юмором вспоминает, как семья не хотела её отпускать. Сопровождать Лялю вызвался брат, за ним увязалась его жена. Уже в таборе она отбилась от родственников и бросилась фотографировать. У неё было полтора часа. Именно в ту первую поездку была снята одна из самых знаковых фотографий – «Мальчик с голубем».

«Все трактуют моего «Мальчика с голубем» как символ свободы, цыганской вольницы. На самом же деле, это я сама, моя душа оторвалась от земли после случившейся со мной трагедии, чтобы продолжить жить».

Во многих своих интервью Кузнецова говорит о том, что каждая снятая фотография – это отчасти автопортрет. «То, как ты снимаешь – говорит о твоей гражданской позиции. Исходя из этого, моя гражданская позиция – пространство и чувство свободы». Она снимает горизонтальные кадры, потому что обожает горизонт, а цыгане, как раз те люди, которые постоянно к нему стремятся. Предпочитает чёрно-белый, поскольку вся её фотография построена на взглядах.

«Я ловлю контакт, который мог бы произойти. Цвет бы мне мешал. В тысячную долю секунды человек может подарить себя, но также он может построить между нами стену. Я не могу снимать с помощью зума, чем ближе я подойду к человеку, тем сильнее будет его энергетика. Этот тонкий контакт отразится на моей плёнке, или его там не будет».

Подступиться к цыганам в 70-е было не просто. Политика того времени была направлена на искоренение кочевого образа жизни. То, что они доверились Ляле говорит о её человечности и искренности. Наведываясь в очередной раз в табор, она дарила распечатанные снимки. Каждый чувствовал себя причастным к большому общему делу. Ляля сняла то самое призрачное, уходящее «время цыган». Их кибитки скрылись за горизонтом, костры погасли, музыка смолкла, танец прервался.

Из фотошколы Вильнюса, которой руководил Антанас Суткус «цыганские» снимки Ляли отправили в Париж, где она получила Гран-при и золотую медаль. Кузнецова тогда могла стать членом фотоагентства «Magnum», но ей не хватило одного голоса. Последовали публикации, выставки, книги, поездки. Несколько снимков Ляли приобрёл для личной коллекции режиссёр Вим Вендерс.

Она моталась по миру, воспитывала дочь, занималась проявкой в своей квартире, но всегда возвращалась к своим цыганам. Даже спустя десятилетия может рассказать о героях своих снимков. Цыгане также узнают её и приветствуют. По-прежнему рады видеть в своём доме.

После большого успеха, международных наград, выставок, изданных книг Ляля Кузнецова более чем на десять лет взяла паузу. Ей показалось, что о цыганах она сказала всё, что хотела. В августе этого года состоялась юбилейная, посвященная 75-летию фотографа выставка в Казани. На ней были выставлены фотографии из серий разных периодов: малоизвестная серия «Цирк» 1982 года, серия «Цыгане. Уральск. 1979-1987», «Цыгане. Одесса. 1992», серия «Узбекистан. 1990-1998», современная серия «Евреи. Бухара. 2008».

Сейчас Ляля много работает со своими архивами. Сканируя негативы, она поняла, что набирается материал для двух новых книг. Исходя из личного опыта, советует молодым фотографам беречь отснятый материал, с возрастом приходит его переосмысление. Она читает лекции в Школе фотографии Родченко и Школе современной фотографии. В США, Германии, Великобритании вышли три её книги.

«Если бы я сейчас сняла выставку, она была бы другая. Романтика стала бы более мудрая. Если раньше я восторгалась раскрытым цветком, то теперь понимаю, что он повянет. Даже одной хорошей фотографии достаточно, чтобы о человеке осталась память. Я оставила свой след. И Бог с ним, пусть живёт».

Мальчик с голубем, Уральск, 1979 год.