"Работаю для семьи, а семью потерял" - от руководителя вахты с 10 лет стажа: какая жизнь в регионах

Вчера принимал на работу мужика из Брянска. Мужчина лет сорока, плакал прямо в кабинете, когда рассказывал, зачем ему Ямал. Дома зарплата копейки, жена инвалид, трое детей. «За месяц там не заработаю столько, сколько здесь за неделю», — говорил сквозь слезы.

Я 15 лет руковожу вахтами и нанимаю людей на работу — от Крайнего Севера до Дальнего Востока. За это время видел тысячи людей, которых жизнь загнала в угол. Россия — это не одна страна. Это десяток разных миров в одних границах, где одни выживают, а другие просто живут.

Знаете, кто едет на вахту? Не романтики-авантюристы, как показывают в кино. Едут те, кому деваться некуда.

Учителя, которые дома получают меньше прожиточного минимума. Врачи из умирающих городков, где больницы закрывают одну за другой. Многодетные отцы без работы. Бывшие инженеры с закрытых заводов, которым за пятьдесят и никто не нужен.

Недавно приехал мужик из Пскова, сварщик. Дома предприятие обанкротилось, новую работу найти нереально. «У меня трое детей, жена больная. Что мне делать — воровать?» — спрашивал он. А в глазах отчаяние такое, что сердце сжимается.

Москвичи на вахту не едут. Им незачем. У них есть выбор.

За годы работы составил свою карту российского отчаяния.

Из Тульской области ко мне едут целыми поселками — там заводы позакрывали, работы нет. Калужская область, Брянская — та же история. Молодежь валит в столицы, старшее поколение остается доживать.

Поволжье вымирает на глазах. Саратов, Пенза — депрессия полная. Помню парня из Энгельса, механика. Говорит: «У нас в городе треть домов пустует. Люди либо умерли, либо уехали».

Псковская, Новгородская области — там вообще катастрофа. Инфраструктура рушится, больницы закрываются, школы объединяют. Люди готовы на любую работу, лишь бы прокормить семью.

А потом эти же люди приезжают на Ямал — и глаза округляются.Современные поселки, нормальные дороги, связь, медицина. Как в другой стране.

Две России в одной стране

Контраст поражает даже меня, привыкшего. На Севере собачья будка лучше оборудована, чем поликлиника в их родном городе. Вахтовый поселок на Ямале живет лучше районного центра в Тверской области.

Климат суровый, да. Работа тяжелая. Но зарплаты в разы выше. За месяц на Севере можно заработать как за полгода дома. Поэтому и едут, забыв про комфорт и семью.

Помню, привез новичка из Курска на месторождение. Идем по поселку — асфальт, освещение, спортзал, столовая, медпункт. Он остановился и говорит: «А у нас в райцентре такого нет». И это правда.

Но за все приходится платить.И цена — человеческие судьбы.

Андрей из Курска работает у меня уже десять лет. За это время видел, как дочь росла только по фотографиям в телефоне. Сейчас ей шестнадцать, они почти не общаются. «Папа для нее как банкомат — приехал, денег дал, исчез», — жалуется он.

Сергей из Смоленска развелся три года назад. Жена не выдержала постоянных разлук, завела роман. «Работаю для семьи, а семью потерял», — сказал, когда узнал.

Таких историй сотни. Мужчины жертвуют отношениями ради денег. А потом оказывается, что деньги не заменят близости.

Север ломает людей

Видел, как Крайний Север меняет людей. Не в лучшую сторону. Месяцы изоляции, тяжелый труд, отрыв от реальности — все это оставляет след.

Многие начинают пить. От тоски, от безысходности. В вахтовом поселке алкоголь — главный способ расслабиться. Некоторые спиваются полностью, становятся «вахтовыми бомжами».

Другие теряют социальные навыки. Привыкают к мужскому коллективу, грубеют, отвыкают от нормального общения. Приезжают домой — и чувствуют себя чужими в родном городе.

Знаю парней, которые за 15 лет вахты превратились в других людей. Семьи их не узнают, друзья сторонятся. Они застряли между двумя мирами —дома им скучно, на вахте тошно.

Женщины тоже ломаются

Не только мужчины едут на Север. Женщины тоже. Повара, медсестры, уборщицы — зарплаты у них выше, чем у мужей дома.

Лена из Смоленска — повар на месторождении. Дома муж сидит без работы с их двумя детьми. «Я теперь добытчик в семье, а он домохозяйка», — смеется горько. Но отношения из-за этого портятся.

Дети остаются с бабушками, родители видятся несколько раз в год. Какое воспитание? Какая близость? Деньги есть, а семьи нет.

Понимаете, в чем дело? Вахта — это не способ заработка. Это симптом больной экономики.

Когда целые регионы выживают только за счет того, что люди уезжают на край света.

Государству это выгодно. Дешевая рабочая сила для добывающих компаний, социальное напряжение в депрессивных регионах снижается — недовольные уехали.

А что с семьями происходит, с детьми — это уже не важно.

Вахта субсидирует Север за счет человеческого ресурса всей страны. Люди из Брянска кормят Ямал, а их родные города умирают.

Дети без отцов

Самое страшное — дети вахтовиков. Целое поколение растет без мужского воспитания. Матери-одиночки де-факто, отцы-призраки, которые появляются раз в квартал.

Подростки без авторитета, без мужского примера. Многие сбиваются с пути, начинают пить, воровать. А отцы работают «для их будущего».

Знаю семью — отец на вахте, сын в колонии за наркотики. «Деньги заработал, а воспитать забыл», — говорит мать.

Сейчас ситуация только ухудшается. Автоматизация снижает потребность в рабочих руках. Молодежь все реже соглашается на вахту — хочет жить нормально, а не выживать.

Остаются только самые отчаявшиеся. Те, кому за сорок, кого дома никто не ждет. Вахта становится не заработком, а образом жизни.

Альтернатив не видно. Развивать экономику в депрессивных регионах никто не собирается. Удаленная работа доступна немногим. Остается только ехать на край света за длинным рублем.

15 лет я смотрю, как страна делится на тех, кто живет, и тех, кто выживает. Вахта — это не работа, это способ существования для миллионов людей.

Мы построили экономику на человеческом горе. На разлуке детей с родителями, на разрушенных семьях, на отчаянии людей, которым некуда деваться.

И знаете что самое страшное? Все к этому привыкли. Как к норме жизни.

взято с ЯП. ожидаем опровержение россиян